Я стояла обнаженная перед Ним. Просто стояла. Он сидел напротив в кресле и смотрел на меня. Пауза длилась уже долго.
- Зачем ты здесь? – наконец, спросил Он.
Я выдохнула.
- Пожалуйста, простите меня! – произнесла я, и что-то яростно застучало у меня в висках. Кровь прилила к лицу. Мне было очень стыдно. Нервно подрагивали руки. Я стояла – как на краю пропасти, когда один неверный шаг, даже один неверный вздох – способен нарушить хрупкое равновесие, и можно ухнуть вниз...
- За что?
Я знала, что это последний возможный шанс. Третий раз – в любой сказке всегда решающий. У меня было время обдумать все. Но сейчас я не могла точно и ясно сформулировать, за что меня нужно простить. Мысли путались в голове. За что?
- Ты не в состоянии сказать, за что тебя простить? Отвечай! – голос звучал жестко и глухо. Не оставалось сомнений в том, что от моего ответа зависит мое будущее.
- За недостойное поведение.
- Мне нужны точные формулировки. Пойми, это не для меня, это для самой тебя полезно, если ты точно и внятно сформулируешь свой косяк, то есть вероятность, что ты его достаточно глубоко осознаешь, и в будущем не повторишь. – Он говорил спокойно, без тени эмоций.
- У тебя есть полчаса, чтобы подумать. А чтобы тебя ничего не отвлекало... – Он одел мне на глаза плотную повязку и стал привязывать ноги и руки на распорки. Судя по всему верхние распорки Он закрепил к крюкам на потолке, а нижние как то закрепил внизу. Я оказалась в «позе звезды»
- Думай, девочка. У тебя полчаса. Не буду мешать.
Я услышала как негромко хлопнула дверь. Он ушел. Я осталась одна, в полной темноте, практически без возможности пошевелиться, и стала прислушиваться к себе, к тому как медленно наливаясь, стали затекать поднятые вверх руки. Тихо тикали часы на стене напротив, за стенами слегка шумели от ветра деревья, чирикали птицы.

Я погрузилась в себя и стала, мысленно обращаясь к Нему, формулировать.
«Я вспоминаю саму себя совсем недавно... пару лет назад... ощущение от того периода времени – холод и одиночество.  Даже когда я была не одна, я была одинока. Отношения двоих все рано строились на какойто эгоцентричности. Отдельно я. Отдельно другой человек. Отдельно постель. Отдельно дружба. Конечно, и тогда мне очень хотелось верить в то, что я счастлива, очень хотелось врать самой себе, что я вполне самодостаточна, и меня в жизни все устраивает. Только ночами я выла в подушку и дрожжала от холода безысходности и одиночества. Все отношения начинались и заканчивались, не успев развиться. Мне было холодно. Мне не хотелось двигаться дальше. Да, я не хотела терять, но еще больше я хотела быть счастлива. А этого чувства я не испытывала. Эгоист не может быть счастлив.
Мое счастье случилось недавно. Я поняла что такое любить, растворяясь в Вас, заботясь о Вас, погружаясь в Вас, принадлежа Вам, чувствуя Вашу заботу и опеку каждый день, час минуту. Засыпая, я стала чувствовать Вас рядом. Всегда. Я обнимала Вас, узнавала Вашу руку, Ваш голос, Ваш запах. Мне как то сразу стало комфортно и спокойно. Принадлежать. Быть Вашей. Знать это. Верить, что нужна.
Заснувший Эгоизм время от времени просыпается во мне, в попытке получить больше. Ему становится недостаточно слов, поцелуев, рук. Нужно подтверждение. Что нужна. И еще раз. Нужна ведь? Готовы подтвердить?
С Эгоизмом очень трудно бороться, тем более, когда он гастролирует не один, а со своими яростными сестрами Истерикой и Ревностью. Это родственнички способны разрушить до основания любую крепость отношений. И они это успешно делают. Не только со мной. Они отталкивают Вас от меня. Уводят далеко-далеко. Так далеко, что я перестаю Вас чувствовать. Не ощущаю Ваших рук, не слышу Вашего голоса, не понимаю Ваших слов... вижу как тает Ваше желание и любовь...
С Вами я нашла то, о чем говорят, дышать в унисон. Думать одинаково. Говорить одинаково. Быть частичкой Вас. Без Вас я никто. Во мне нет смысла.
Я прошу Вас простить меня, нет, я умоляю Вас простить меня, за мой эгоизм, за мою импульсивность и взрывной упрямый характер, за подозрительность и недоверие, за мои истерики и ревность, за непонимание того, что нужна Вам такая, какая я есть, за постоянное стремление быть не самой собой, а как кто-то другой в Вашем окружении, за причиненные нервные переживания и боль разочарования во мне, за ощущение потери, за недоставленную радость...»

- Это хороший ответ. – голос прозвучал прямо рядом с ухом. Я дернулась от неожиданности, и сразу же заныли затекшие руки. – ты действительно наконец-то дала себе труд подумать. Видишь, как много сразу надумалось. Полшага к исправлению.
Кажется, я даже не удивилась тому, что Он прочитал мои мысли. Он всегда это умел делать. С первого дня нашего знакомства. ... или я формулировала вслух?
Его руки коснулись моих ладоней, быстрые движения, и он отстегнул их от распорки. Я опустила из вдоль тела, и кровь быстро-быстро побежала в затекшие конечности, вливая в них свое тепло и покалывая пальцы... я пошатнулась почти без сил.
-Стой ровно! – последовал приказ. Он отстегнул от распорок и ноги. Но я продолжала стоять с широко расставленными ногами.
- На колени. Сюда. – он направлял меня, держа за волосы, и я опустилась, как мне показалось, на кучу маленьких иголочек. Что это? Рис? Дробленый горох? Мелкий щебень? Что-то нещадно кололо коленки, я заерзала, и, опустив вперед руки, встала на четвереньки.
- Это что еще за новости? – среагировал он. – а ну выпрями спину, руки за голову назад! Стой ровно. Не сутулься.
Я сцепила за головой руки и распрямила спину, и тут же почувствовала, как Он скрепил наручи между собой карабином. Я стояла на коленях, мучаясь от все нарастающей боли, которая постепенно сливалась из сотен маленьких иголочек, в одно большое воздействие. Терпеть уже не было сил, и я тихо заскулила...
- Что такое? – я почувствовала, как Его рука приподняла мой подбородок. – Уже  капризничаем? Началось в очередной раз? – его голос звенел металлом.
- Нет, - я замотала головой, отчаянно жалея себя, но при этом твердя самой себе, что ТАК надо, и надо терпеть. Это ради меня. Я должна понять. Это ради Него. Ради того, чтобы Он простил меня. Ради нас. Нас вместе.

-  Хорошо. Ты сейчас сама назначишь себе наказание, выберешь количество ударов и девайс. У тебя есть полчаса – тут Он усмехнулся, - на подумать. Ты вполне достойно оценила свои проступки, теперь так же адекватно выбери себе наказание.
В голове лихорадочно засуетились мысли. Я пыталась вспомнить хотя бы названия Его инструментов. Кошка, Снейк, Стек – все это непереносимо больно жалит. Не стерпеть. Вот Флогер – да, но Флогер не наказание. А я здесь сегодня, судя по всему, не для получения удовольствия. Сколько я способна выдержать? 10? Выдержу. 20? Трудно, но выдержу. 30? Ой-ой-ой... От жалости к самой себе потекли слезы. Коленки нестерпимо горели.
- Пожааааааалуйста, - простонала я, всхлипнув.
Ответом мне была тишина, мерное тиканье часов и чириканье птиц на улице. Где-то далеко работала циркулярная пила и слышны были удары молотка... Руки опять затекли, я свела локти перед лицом, как бы обняв ими, и склонила низко голову. Так почему-то было удобнее.

В этот раз я услышала, как Он вошел.
- Ну? – начал Он с порога и вдруг замолчал. Через секунду, что то больно обожгло мне локти. – Кто разрешал? Спину ровно!
Я дернулась и распрямилась. Слезы еще сильнее брызнули из глаз, место удара горело и наливалось.
- Я не моооооогу больше – прорыдала я!
- Отпустить? – очень сердито спросил Он. – Наигралась в наказание?
Я молчала, всхлипыпая, пытаясь успокоить себя и остановить начавший было вылезать характер. Я должна пройти до конца. Должна.
Он расстегнул карабин, снял с глаз повязку. Я зажмурилась от света, резко ударившего мне в глаза. Я из последних сил держала руки за головой. Они мелко дрожжали.
- Можно опустить руки и встать с колен, - прозвучал Его голос откуда-то из отдаления.
Я опустила руки, потом опустила голову и открыла глаза. Я стояла коленями на газете, на которой была ровным слоем рассыпана гречка. Оперевшись руками в пол, я приподняла колени, и прилипшая и впечатавшаяся в кожу гречка посыпалась на газету и на ковер.
- Все аккуратно собрать! Чтобы ни одного зернышка в ковре не осталось! А то будешь наказана. – мне показалось, что он ехидно и как то злорадно усмехнулся.
Я тихонечко стряхивала гречку с колен на газетку, старась как можно меньше просыпать мимо. На коленках образовались темнокрасные причудливые узоры. Они горели и пульсировали. Я пыталась не опускаться на них, чтобы не тревожить их лишний раз, выбирая гречку из ковра, передвигаясь по комнате на корточках. Когда я все собрала, я аккуратно свернула газетку кулечком и протянула Ему.
- Вот, - я посмотрела Ему в глаза.
Он кивнул, и показал жестом положить кулек на скамейку и встать перед Ним. Я подчинилась.

- Итак, твое слово: что и сколько?
- 30 ударов. Кошкой. – меня бросило в жар. Я сама себе объявила приговор.
- Уверена?
- Да. – мой утвердительный ответ прозвучал, пожалуй, даже вызывающе. Уже больше не было сил дальше оттягивать экзекуцию. Хотелось, чтобы все началось и закончилось поскорее.
- Ну-ну, - покачал головой Он. – 30 так 30... только вот кто тебе сказал, что Кошка это наказательнрый девайс. Удивила ты меня, право слово, драгоценная. Я хотела что то возразить.
- Молчи! Давай приготовься, - он показал жестом на скамью.
Я легла, немного свесила голову вниз и обняла скамейку руками. Он быстро привязал к скамье сначала мои лодыжки, потом веревка несколько раз обернулась вокруг бедер, спины. Руки под скамейкой были закованы в наручники. Нежность. Я даже усмехнулась, вспомнив название.
- Тебе смешно, хитрожопая? Будем лечить.
Он ходил где- то сзади и рядом, чем-то шуршал, что-то перекладывал.
Наконец, он заговорил.
- Я никогда ранее не наказывал тебя. Мне всегда казалось, что ты, в отличие от многих, очень адекватный человек, и тебе достаточно слов, чтобы понять свой косяк, дать ему правильную оценку и не повторять его в будущем. Я предпочитаю, все же, удовольствие доставлять, а не наказывать, и ты это знаешь. Я ошибался. Признаю это. Значит, надо тебя наказывать. Через задницу, похоже, оно доходчивее. Наши предки были очень мудрые, значит. Издревле ссылали на конюшню за провинности. И наказывали... – зависла пауза.
И ровно в эту секунду я поняла, ЧТО меня ждет!
- ... и наказывали ... - повторил Он, и я прямо видела, как Он улыбается. – РОЗ-ГА-МИ...
Он прямо так и сказал, каждый слог отдельно. Я напряглась, сжалась и затаила дыхание. Он коснулся ладонью моей попы. Я вздрогнула как от удара.
- Мне очень неприятно тебя наказывать. Наказывая тебя, я сейчас накажу и себя, за пробелы, допущенные мной в твоем воспитании. Ты готова?
Я кивнула и еще сильнее сжалась в ожидании.
- Считай.
Розга со свистом рассекла воздух и я крикнула «Раз», не почувствовав при этом самого удара.
- Что???
- Один – быстро поправилась я.
- Соображаешь, только еще не было первого. – Он усмехнулся. – и считать ты будешь числительными. Поняла?
Я кивнула головой, и через секунду розга сильно ужалила меня.
- Первый, - взвизгнула я, дергаясь из стороны в сторону.
- Ровно лежать!
Розги рассекали воздух и опускались на мою пятую точку. Было жутко больно, следы моментально наливались и горели огнем. Я вертелась как уж на сковородке, рыдая, мотая головой из стороны в сторону, визжа от каждого нового удара и громким криком продолжая счет:
- Второй, третий, четвертый, пятый...
Короткий перерыв, похоже, он обходил скамью – и снова свист розги.
- Шестой... восьмой... десятый... – я захлебывалась в соплях и билась подбородком о скамейку
Снова короткий перерыв, Он сует мне под голову сложенное в несколько слоев махровое полотенце, так, чтобы оно свисало скраю.
- Без членовредительства тут мне!!! Считай далее.
И снова розги, я считаю, извиваюсь, визжу и уже почти забыла как дышать. Боль нестерпимая, страшная, резкая, жгучая и жалящая и рассекающая меня пополам, только усиливается
- Пятнадцатый – хриплю я на выдохе и захожусь в кашле.
Перерыв. Длиннее чем предыдущие. Я чувствую его рядом, но он не трогает меня. Я начинаю судорожно хватая воздух дышать. Глубоко. Шумно выдыхая воздух. Боже мой, как я ненавижу!!! Кого? – пугаюсь я собственных мыслей... Себя, блять, себя!!!
Рыдания остановить невозможно.Кажется, что вместо попы кровавое месиво. И невозможно это все терпеть. Как сквозь пелену, мой счет:
- Двадцать первый... двадцать пятый... двадцать седьмой... двадцать девятый...
Тридцатый удар дается мне нечеловеческим усилием и счет выдается просто нечеловеческим визгом почти на ультразвуке. Боль такая, что, кажется, сейчас лопнут сосуды в глазах.
Вихрь ударов прекратился. Я захожусь в судорожным рыданиях и частых всхлипах. Тихонечко задвигается шторка сознания, я роняю безвольно голову вниз и расслабляюсь...

Холодные губы касаются горячей кожи. Приятно. Хорошо. От контраста у меня как будто начался озноб. Меня начало мелко-мелко трясти. Хотелось открыть глаза, но они, как будто налиты свинцом. Тяжело. Прохладная ладонь, еле касаясь, гладила мою попу. Каждое прикосновение раздавалось во мне вспышкой. Электрические токи бежали по всему телу, опоясывая его и  сходясь чуть ниже копчика.
Я открыла глаза. Я все так же была привязана к скамье, руки все так же под скамейкой сковывали наручники. Слезы все так же текли по лицу. Я пошевелилась, как будто пытаясь уйти от Его прикосновения.
- Живая? – теплый такой голос, ласковый.
- Да, – беззвучно произнесла я.
- Хорошо. Ты молодец, только орешь громко очень. Надо было тебе кляп одеть, эмоциональная ты моя. – он стал обходить скамью, чтобы развязать меня. Как вдруг...
- Блять, что за черт??? – от неожиданности я обернулась. Он стоял, подняв правую ногу. Что впилось ему в нежную кожу между пальцами. Он нагнулся, и достал зернышко гречки. Сунул мне его прямо под нос.
- Это что?
- Гречка.
- Я говорил собрать ВСЕ?
- Да
- Тогда что ЭТО здесь делает?
Я затряслась. В голове пронесся его слова: «Все аккуратно собрать! Чтобы ни одного зернышка в ковре не осталось! А то будешь наказана.»
- Нет, пожалуйста, не надо.
- Как так? Ты не выполнила задание, так?
- Так – безвольно согласилась я, понимая и принимая неизбежное.
- Пожалуй, пойду навстречу пожеланиям трудящихся... Кошка... как заказывала, восхитительная, - он усмехнулся. – 20 ударов. Счет числительными. Вперед!
- Первый – взвизгнула я и моментально горько расплакалась. Боль отражалась от боли, толкаясь продиралась вниз, потом вылетала назад, навстречу новому удару, чтобы затолкать, запрятать его поглубже.
- Четвертый... пятый...
- Дышать!
Я глубоко вдохнула и вдруг совершенно расслабилась. Вытянула ноги, как будто встала на цыпочки, оттолкнулась от невидимого чего-то, и поплыла. Стало легко, и даже весело.
- Пятнадцатый, семнадцатый, девятнадцатый – я произносила слова еле сдерживая смех, - Ха-хаха, двадцатый!!! – Меня одновременно сотрясали рыдания и дикий хохот.
- Ну-ну-ну, умничка моя... – Он гладил меня по попе и ласково приговаривал. – Уже все позади, тихо, тихо...
Не торопливо отвязывая меня и расстегивая наручники, он опустился на корточки перед моим лицом, убрал мокрые от слез и пота волосы, налипшие на лоб, и поцеловал его. Руки гладили мои щеки, губы касались заплаканных глаз. Он обнял меня за голову и прижал к себе.
-Дурочка ты моя родная... – чуть слышно прошептал он. – Больше не вынуждай меня...
Должно быть там было еще что-то, в конце этой фразы, но я уже не слышала... Мне было достаточно. Он простил меня!!!