Синдром выученной беспомощности.

Так называемый синдром выученной беспомощности впервые был описан американским психологом Мартином Селигманом в конце 1960-х гг. Он провел ряд экспериментов на собаках, время от времени подвергая своих подопытных животных повторяющимся (и достаточно болезненным) электрическим ударам.

Половина собак сидели в клетках, оборудованных специальной педалью. Если собака нажимала на педаль, то электрические удары на некоторое время прекращались; эти животные довольно быстро обучались пользоваться спасительными педалями. У другой половины подопытных педалей не было — удары тока начинались и прекращались сами собой, без какого-либо вмешательства со стороны собаки.

Во второй части эксперимента всех собак помещали в клетки, разделенные низкой перегородкой, через которую можно было перепрыгнуть, чтобы избежать электричества. Собаки из первой группы — те, которые научились останавливать электричество, нажимая на педаль, — быстро понимали, что к чему, и прыгали при первой возможности. Однако собаки из второй группы, привыкшие к неотвратимости боли, не делали ничего. Они лежали на брюхе и беспомощно скулили, получая электрические удары, — хотя им ничего не стоило избежать боли, перепрыгнув через перегородку.

Люди, так же как и собаки, подвержены выученной беспомощности — однако в отличие от собак они умеют учиться на чужом опыте. Чтобы прийти к интуитивному и внутренне опустошающему выводу, что «ничего сделать нельзя», не обязательно самому становиться жертвой произвола — достаточно наблюдать страдания и бесполезность усилий других людей или просто слышать об этом от других людей. Человек, испытавший беспомощность (на собственном или на чужом примере), будет реже приписывать успех собственным действиям и, напротив, чаще винить себя во всех неудачах. Людям, находящимся в таком положении, тяжелее даются любые решения. Тем более усложняется задача совместных действий, когда для достижения результата требуются усилия нескольких или многих людей, — будь то революция, смена управляющей компании ЖКХ, подписание коллективного письма или просто соблюдение взаимных договоренностей. Эта особенность человеческой психики, конечно же, хорошо известна бандитам и диктаторам всех мастей. Ведь власть и богатство и тех и других основаны во многом на нежелании населения — или «лохов» — предпринимать коллективные действия для того, чтобы улучшить собственное положение.

Исследования показывают, насколько сильна связь между социальным капиталом — т. е. готовностью граждан следовать правилам и совместно действовать во имя общего блага — и их психологией. Профессора Луиджи Гизо, Паоло Сапиенца и Луиджи Зингалес (работающие в разных университетах США и Европы) обратили внимание на результаты тестирования итальянских школьников, проведенного в 2010 г. В ходе теста школьнику предлагалось назвать наиболее вероятную причину для каждой из нескольких ситуаций, в которых он мог оказаться. Вопрос мог быть таким: «Предположим, что вы завалили экзамен. Почему это могло произойти?» В качестве вариантов ответа назывались как внешние причины — «не повезло», «экзамен был слишком сложный», — так и внутренние — «не подготовился». Ситуации были плохие — «завалил экзамен» и хорошие — «сдал на отлично».

Ученые обнаружили, что ответы на эти вопросы сильно отличаются от города к городу и зависят от степени развития социального капитала. В городах, где граждане активны и социально ответственны, школьники склонны приписывать хорошие события своим собственным действиям, а плохие события — внешним причинам. В городах, где социальный капитал низкий (в частности, там, где зарегистрировано меньшее число НКО, а школьники чаще списывают на экзаменах), наблюдается обратная картина: хорошие события воспринимаются как подарки судьбы, а плохие — как следствие собственных дурных поступков.

Почему в одних итальянских городах граждане ответственны и готовы к совместным действиям, а в других — нет? Причины различия между граждански активным севером Италии и более пассивным и патриархальным югом, по всей видимости, уходят корнями в историю. Юг Италии с раннего Средневековья и вплоть до объединения Италии во второй половине XIX в. был частью различных королевств и империй. Север этой страны имел другую историю — в Средневековье и эпоху Возрождения многие города этого региона имели опыт самоуправления. Исследования показывают, что в городах севера, бывших свободными 800 лет назад (и на долгий срок эту свободу утративших), социальный капитал более развит, чем в городах, вовсе не имевших истории самоуправления. Жизненные установки обладают большой инерционностью, передаваясь от родителей к детям и от учителей к ученикам.
(с) Захаров Алексей